На Кавказ Мамин – Сибиряк собирался съездить еще с 1894 г. Интерес к Кавказу возник в период увлечения в молодые годы Лермонтовым, Бестужевым – Марлинским. Съездить в Кисловодск ему посчастливилось в 1902 году, куда он приехал 20 июля. В заметках «Погибельный Кавказ» Дмитрий Наркисович рассказывает о своих первых впечатлениях: «До Кисловодска было совсем близко. Промелькнули Ессентуки. Поезд мчался в гору. Скоро показался и Кисловодск, разметавший свои улицы по крутым берегам горной речки. Общий вид был очень красив, а великолепный вокзал мог бы украсить любую столицу. Не знаю, любят ли южане путешествовать или публика набивается на вокзалы из пустого любопытства, но здесь всегда масса народа. Все куда-то торопятся, толкают друг друга без всякой церемонии и вообще имеют такой вид, точно боятся опоздать на пожар собственного дома. Извозчик на просьбу найти где-нибудь комнату только почесал затылок: «Трудненько, барин…». И действительно, устроиться во время лечебного сезона в Кисловодске было нелегко. Все гостиницы, меблированные номера и остальные комнаты битком набиты… С большим трудом мы разыскали, наконец, маленькую комнату, упиравшуюся единственным окном в стену соседнего дома и стоившую 3 рубля в сутки… В поисках пристанища я не заметил, как наливался чисто южный зной. Я его почувствовал только, когда, устроился в своем мрачном логовище: солнце в мое окно никогда не заглядывало, что было даже хорошо. Переодевшись, я вышел на улицу, чтобы идти в Курзал». Д. Н. Мамин – Сибиряк, описывая здание Нарзанной галереи, ошибочно называет его Курзалом. Курзал – это нынешняя филармония, где он побывал через неделю после приезда на спектакле «Бой бабочек» с участием В. Ф. Комирссаржевской.

Поселился Дмитрий Наркисович на «пятачке», в центре Кисловодска. «До Курзала от моей квартиры было «рукой подать». Здание Курзала представляет собой, собственно, одну длинную и широкую галерею, из которой боковые коридоры вел в отдельные ванны. В конце этой галереи была устроена каменная балюстрада, всегда окруженная «чающими движения воды», это был нарзан. Просто громадный каменный колодец, на дне которого слабо бурлила вода. Девушки-«источницы» подавали желающим стаканы холодной воды, оставляющей на стенках стакана пузырьки газа. Я выпил стакан и не нашел в этом целебном напитке ничего особенного. Просто холодная ключевая вода, очень приятная на вкус, напоминающая сельтерскую воду. Говорят, что прежде нарзан содержал больше газов; но источник несколько раз перестраивали на разные лады, пока нарзан перестал бурлить»,- писал Мамин Сибиряк в своих путевых заметках.

И далее о своих прогулках по громадному парку. «Все это было необычно, ново, так же как и чудесный парк на берегах Ольховки, романтическое шумное журчанье ее быстрых вод. Там и сям в зелени южных деревьев мелькали деревянные киоски, беседки и домики с продажей разных разностей. Тут же в тени приютились отдельные столики, за которыми пили молоко, чай и кофе». За одним из таких столиков писатель увидел известного публициста-народника, редактора журнала «Русское богатство» Н. К. Михайловского и своего друга, переводчика и коллекционера Ф. Ф. Фидлера. Встреча со знакомыми доставила радость.

На память о дружеских встречах в Кисловодске все три приятеля шутки ради сфотографировались в костюмах горцев. На снимке они предстают перед нами в черкесках с газырями и папахах, с кинжалами на поясах, как «настоящие кавказцы». Д. Н. Мамин-Сибиряк с друзьями совершил прогулку к Красным камням, которые тогда отошли к территории огромного Нового парка, возникавшего на «отчужденной» у казаков станицы Кисловодской земле. «Мы вернулись в курорт только к раннему обеду. Все порядочно проголодались и с трогательным вниманием принялись за изучение обеденной карточки. Курортный ресторан стоял на некотором возвышении, с которого открывался вид на главную галерею. Публика все прибывала, и, глядя на двигавшуюся нарядную толпу, трудно было себе представить, что все это больные… Даже как-то странно было думать о болезнях, когда так горячо светило южное солнце и когда казалось, самый воздух изнемогал от напора преисполняющих его сил». Курортный ресторан, о котором вспоминал писатель, это некогда знаменитая «Ресторация». В начале XX века в перестроенном здании находился ресторан Константиновской артели.

После недолгого пребывания в Кисловодске писатель покинул курорт. Пока не удалось найти дом в Кисловодске, где жил писатель. Но в его письмах и рассказе «Погибельный Кавказ» описан наш город, наш край, запечатлена еще одна строчка его истории.

[ngg_images source=»galleries» container_ids=»125″ exclusions=»834″ display_type=»photocrati-nextgen_basic_thumbnails» override_thumbnail_settings=»0″ thumbnail_width=»240″ thumbnail_height=»160″ thumbnail_crop=»1″ images_per_page=»20″ number_of_columns=»0″ ajax_pagination=»0″ show_all_in_lightbox=»0″ use_imagebrowser_effect=»0″ show_slideshow_link=»1″ slideshow_link_text=»[Показать слайдшоу]» order_by=»sortorder» order_direction=»ASC» returns=»included» maximum_entity_count=»500″]